Генрих Ягода​, комиссар государственной безопасности НКВД и стяжатель

Генрих Ягода, вехи биографии

Генрих Ягода родился в многодетной семье. «Отец Генриха Григорьевича (Генаха Гиршовича) Ягоды, глава многодетной семьи, где кроме супруги и Генриха было еще два сына и пять сестер, перебрался из Рыбинска в Нижний Новгород в поисках лучшей жизни. Вся его огромная семья переехала в дом двоюродного брата Гирша Фишелевича —  Мовши Израилевича Свердлова. Здесь юный Генах, интересовавшийся идеями переустройства общества, подружился со своим уже троюродным братом Янкелем-Ароном. Или, как большинству историков привычнее его называть, – с Яковом Михайловичем Свердловым, первым в истории официальным главой советского государства

Кстати, с Мовшей Израилевичем водил дружбу в те годы и Алексей Пешков, в будущем «великий пролетарский писатель» Максим Горький. Отсюда пошла дружба с Максимом Горьким и самого Генриха Ягоды. Через многие годы нарком Генрих Ягода писал «дорогому другу и земляку»: «Я как цепной пес, лежу у ворот республики и перегрызаю горло всем, кто поднимает руку на спокойствие Союза». Вернувшийся в СССР Горький, которого Ромен Ролан за его восхваление Сталина называл «старым медведем с кольцом в носу»,  продолжал сердечную дружбу с «Ягодкой», как писатель его нередко шутливо называл.

В 1914 году в Санкт-Петербурге Генрих Ягода, числясь сотрудником больничной кассы Путиловского завода, занимался пропагандой революционных идей среди рабочих.

Таких пропагандистов, для вида занимающихся медицинской статистикой в этой самой кассе было много: возглавлял это заведение не менее известный соратник Ленина – Николай Иванович Подвойский, который после революции возглавил Высшую военную инспекцию Красной Армии. Бок о бок с юным  Генрихом Ягодой трудилась родная племянница Свердлова Ида Леонидовна Авербах. Ида была, худенькой, небольшого роста, очень походила на своего дядю Якова Михайловича. Именно в тот период Генрих Ягода и Ида поженились. Когда Генрих Ягода занял высокий пост в НКВД, Ида Леонидовна начала трудится в прокуратуре под патронажем прокурора Союза ССР, «звезды» Сталинских процессов Андрея Януарьевича Вышинского, который в 1938 вместе с Ульрихом и судил Генриха Ягоду на «правотроцкистском процессе». К слову, то, что именно Вышинский подписал ордер об аресте Ленина в июле 1917-го прагматика Сталина никогда серьезно не смущало.

В 1918-1919 годах Генрих Ягода работает в Высшей Военной инспекции Красной Армии управляющим делами и заместителем председателя — все того же Подвойского. Будучи командированным с инспекцией на Юго-Восточный фронт, Ягода в Царицыне познакомился с комиссаром ЦК Сталиным. Впоследствии это знакомство, как нетрудно догадаться, в прямом и переносном смысле перевернет жизнь Ягоды.

После непродолжительного периода работы в Наркомвнешторге в 1919 году, в 1920 Генрих Ягода — управляющий делами ВЧК, еще через два года – один из заместителей Дзержинского в теперь уже по-новому названной ВЧК – ГПУ. Поездки на фронт были тогда обязательными и для чекистов. В одной из таких поездок Ягода познакомился со своим будущим первым заместителем – Яковом Аграновым. Ягода сух в общении, очень редко улыбается, его худое лицо с неизменной щеточкой усов непроницаемо. По мере должностного роста проявлялись черты вполне советского администратора – распоряжения криком и матерной бранью, высокомерие по отношению к подчиненным. Взгляд уже вполне чекистский – жесткий и цепкий. Карьере Ягоды поспособствовала и неприязнь к нему Троцкого, который так писал о Генрихе Григорьевиче: «Генрих Ягода очень точен, чрезмерно почтителен и совершенно безличен. Худой, с землистым цветом лица (он страдал туберкулёзом), с коротко подстриженными усиками, в военном френче, он производил впечатление усердного ничтожества». Сталин обратит внимание на этот отзыв в своей последующей схватке с Троцким.

Троцкий о Генрихе Ягоде

Троцкий, уже находясь за границей, в одной из своих статей также вспоминал о Генрихе Ягоде еще одну деталь: «В отношении ядов начальник ГПУ, кстати сказать, бывший фармацевт, проявлял значительный интерес». Других указаний на занятия Ягоды фармацией нет. Известно только, что его сподвижник в те годы Яков Михайлович Свердлов действительно некоторое время трудился в качестве ученика провизора в одной из нижегородских аптек. То есть, этой специальности как таковой у Ягоды не было, а вот интерес к возможностям сильнодействующих средств остался. Впоследствии режиссеры процесса Бухарин-Рыков-Ягода этот интерес учли. Докторам Левину и Казакову «по приказу Ягоды» вменялись в вину попытка отравления Ежова, отравление Менжинского, Куйбышева и Горького, а также его сына Максима Пешкова.

Заместитель Агранов, кто кого первый «сдаст»

Следователи НКВД в Советской республике часто работали  чуть ли не круглые сутки, в том числе и по ночам. Их работу регулярно контролировало руководство. Показательный пример из книги Александра Орлова: « Один из следователей, бывший рабочий, падая с ног от круглосуточных допросов, украдкой прихватил с собой бутылку водки. Будучи не в состоянии бороться со сном, он доставал из стола бутылку и делал глоток. Первые ночи это как-то выручало. Но однажды он, что называется, перебрал… На его беду, обход этой ночью делал сам Ягода со своим заместителем Аграновым. Они открыли дверь очередной камеры — и их глазам предстала такая картина. Следователь сидел на столе, жалобно восклицая: «Сегодня я тебя допрашиваю, завтра ты меня. Ни гроша-то наша жизнь не стоит!» Арестованный стоял рядом и отечески похлопывал его по плечу, пытаясь утешить».

И Агранов, и Ягода знали, что их подчиненный абсолютно прав.

Агранов, когда пришла пора, «сдал» своего тогдашнего патрона Генриха Ягоду Ежову. Было время, когда Агранов, как секретарь Совета Народных Комиссаров,  работал вместе с Лениным, наркомами и членами Политбюро, когда он уже, несколько позднее, захаживал как частный гость на дачу Сталина в Зубалово и вел с ним конфиденциальные беседы. Именно Агранов организовал отправку за границу так называемого «философского парохода». Но «звездный час» Агранова миновал, вождю он не приглянулся. «Пляска» на фактически уже трупе Ягоды ему не помогла. Агранов в скором времени был арестован и с легкостью  дал обширные показания на всех, о ком только спрашивали следователи, чем сильно обеспокоил даже Ежова. Агранова расстреляли в августе 1938 года. Не случайно же Иосиф Виссарионович говаривал, что у чекиста есть только два пути: на выдвижение или в тюрьму.

«Светская» жизнь Генриха Ягоды и быстрый закат генерального комиссара

Назначенный 10 июля 1934 года после смерти Менжинского на пост наркома Генрих Ягода, почувствовал себя полностью «на коне». На любых совещаниях в НКВД вел себя грубо, в ответ на робкие возражения позволял себе нецензурную брань. Окружил себя сворой подхалимов. У себя дома устраивал званые вечеринки, где принимал бесчисленные восхваления в свой адрес.  Сталин поддерживал его благодушие, Генрих Ягода был ему нужен.

В 1935 году Генрих Ягода получил высшее, специально для него введенное звание «генеральный комиссар государственной безопасности», что в войсках Красной Армии соответствовало званию маршала. Генрих Григорьевич тогда был  увлечен проектированием для себя специального парадного мундира с золотыми шевронами, все найденные при обыске тридцать две коверкотовые, из импортного материала, гимнастерки будут иметь именно золотые шевроны.

Генрих Ягода и его подчиненные любили и умели отдохнуть от тяжких расстрельных трудов: в НКВД существовала строго законспирированная, предназначенная для сотрудников высшего ранга так называемая «дачная коммуна», на «дачах» были организован закрытый бордель. «Клиенты» вместе с женами приезжали в пятницу или в субботу вечером: до утра понедельника предлагалась ничем не ограниченная пьянка и разномастные, по желанию конкретного командира, оргии. Были в НКВД и другие варианты сексуального досуга: на Украине описан случай, когда чекисты возили высокопоставленных партработников в тюрьму к арестованным женщинам – повеселиться.

Дача Генриха Ягоды

На даче Генриха Ягоды приглашенные не скучали – гости не только парились, но и  стреляли из наградного оружия в развешанные в предбаннике в виде мишеней иконы. Когда Ягода был арестован и  с его дачи вывезли конфискованные государством  вещи, она недолгое время была пустой. В рабочих документах рачительного Ежова есть короткая запись: «Дачу Ягоды – чекистам». Ягода получил усадьбу «Хорошавка»  в качестве служебной дачи еще в бытность  заместителем председателя ГПУ в 1927 году. Живописную березовую рощу обнесли глухим деревянным забором с колючей проволокой сверху. Местным жителям под угрозой заключения было запрещено даже подходить к забору. Нарком, как и все вожди партии и государства, нуждался в прислуге – ее рекрутировали из близлежащей деревни. Соседнее подсобное хозяйство бесплатно поставляло к столу главного чекиста парное молоко, свежие овощи, фрукты и мясо. Кроме бытового обслуживания дачи, рачительный Ягода требовал содержать в идеальном порядке и рощу, убирать поваленные деревья и даже удалять ряску с поверхности имевшегося неподалеку небольшого пруда.

После падения Генриха Ягоды его бывшая дача в официальной переписке стала именоваться «спецобъект “Коммунарка”», где проводились массовые расстрелы.

Ежов спущен с цепи. Коллеги в надежде спастись сливают шефа

Летом 1936 года Ягода провел масштабный процесс против «правых», в ходе подготовки к которому и после которого были проведены невиданные ранее по масштабам аресты. Генрих Ягода активно участвовал в «расследовании» убийства Кирова, которое и было основной «подкладкой» процесса. Придумывать «заговоры» большевикам было не в первой, как и вообще власть предержащим в России.  Еще опричники выдумывали несуществующие боярские заговоры еще во времена Ивана Грозного. И летописи исправлялись в соответствии с  текущей ситуацией.

Между тем, будущий преемник наркома уже два года тому назад был «спущен с цепи» Хозяином. Внедрение Ежова в дела НКВД началось сразу после убийства Кирова. Николай Иванович Ежов приходил в управление НКВД, когда ему вздумается, входил в любые следственные отделы и лично знакомился с делами. Ягода поделать с этим ничего не мог.  И вот теперь Ежов получил команду «фас». Участь Ягоды была ясна более или менее искушенным людям еще до 7 ноября 1936 г., когда Сталин перед парадом, здороваясь с руководителями партии и правительства, демонстративно не подал руку тогда уже всего лишь наркому связи Ягоде.

Вместо очередных наград Генрих Григорьевич был смещен с поста наркома НКВД и переведен на должность наркома связи. На этой «проклятой» должности обреченный Ягода сменил обреченного Рыкова – их будут судить на одном процессе. Ягода очень тяжело перенес удар судьбы, поправлял здоровье в предоставленном ему двухмесячном отпуске. К новой работе он приступил только в декабре 1936 года. В течение следующих четырех месяцев Ягода по-прежнему пребывал в депрессии, переложив работу на новом месте на своих заместителей.

В марте 1937 года на Пленуме ЦК ВКП(б)  в очередной раз происходил бенефис предательства предателей и бенефис подлости подлецов: все ближайшие подручные по заплечным делам стремительно падающего шефа, согласно афоризму «падающего – подтолкни», топтали Ягоду. Конечно, в основном потому, что надеялись спасти собственную шкуру. Шурин Сталина Реденс (один из организаторов процесса Зиновьев-Каменев, организатор репрессий командного состава Красной Армии, член Особой Тройки по Московской области, направивший на казнь тысячи невиновных, 21 января 1940 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу): «Вы, Ягода, не понимаете того, о чем здесь говорите, вы здесь о троцкистах-зиновьевцах и о «правых» ни разу не обмолвились, а говорите, что все вредители разбиты!»

Миронов (проводил «большой террор» в Сибири, 21 февраля 1940 года Военной Коллегией Верховного Суда приговорён к смертной казни): «Тот позорный провал, в котором очутились органы НКВД, произошел по вине бывшего нашего руководителя Генриха Ягоды».

Агранов (палач русской интеллигенции, виновник гибели поэтов Гумилева и Маяковского, расстрелян 1 августа 1938 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР): «Ягода затормозил мое назначение начальником главного управления государственной безопасности НКВД, поскольку такой выписки из постановления ЦК не было до конца 1936 года, а я из скромности ждал этого назначения и в ЦК не обращался, а многие указания товарища Ягоды мне казались политически сомнительными».

Балицкий (организатор кровавых репрессий на Дальнем Востоке и голодомора на Украине,  расстрелян 27 ноября 1937 по приговору Военной коллегией Верховного Суда): «Выступление товарища Генриха Ягоды здесь не было самокритичным, не было большевистски правильным выступлением, выступление Ягоды было позорным для бывшего руководителя НКВД!»

Фриновский арестовывает своего начальника Генриха Ягоду

Михаил Петрович Фриновский ходил в любимчиках до поры и у Ягоды, а когда острым нюхом чекиста ощутил перемену ветра, то начал, как мог, сдавать своего бывшего шефа новому начальнику, то есть Ежову. Когда Сталин в марте 1937 дал приказание Ежову об аресте Ягоды, первым выполнить приказ вызвался именно Фриновский, с готовностью выкрикнувший: «Я пойду!». Так Фриновский возглавил группу чекистов арестовавших Ягоду и производивших обыск в его просторной квартире. Фриновский, здоровенный бугай с толстой бычьей шеей в наколках и с блатной феней, оставшихся от его анархистского прошлого, по собственной же инициативе, избил своего бывшего покровителя. Кулаки у Фриновского были размером с голову младенца. Он любил бить арестованных, понятно, что последствия его ударов были  очень тяжелыми. Обычная для нашего отечества, безграничная, бесшабашная веселость Михаила Петровича на гулянках семейных, родственных и в кругу коллег легко сменялась мрачным подозрительным настроением. Родственники и друзья запросто звали его «Фрина». После собственных же шуток Фриновский заразительно хохотал обнажая полный ряд зубов, представьте, из чистого, высшей пробы, желтого — «червонного»- золота. И дело тут вовсе не корыстолюбии и желании поразить. Говорили, что Фриновский лично допрашивал «с пристрастием» белого офицера: бил по лицу, тыкал в лицо маузером, выбивая признания.

Но оставались тогда еще люди «белой кости» — Фриновский неожиданно получил от арестованного сокрушительный удар сапогом в лицо. Офицер выбил «Фрине» почти все зубы, а мучитель в отместку убил его на месте, разрядив всю обойму. В хозчасти ВЧК «забойщику», оформив специальным ордером, выдали золотые изделия, отнятые у буржуазии. Из них-то и изготовили Фриновскому «золотой» рот. А на лице чекиста от того удара остался шрам.

28 марта 1937 года, согласно постановлению ЦИК СССР (оно появилось в газетах 3 апреля), Генриха Ягоду арестовали в его собственной квартире. Сменивший Ягоду на «проклятом» посту наркома связи его давний соратник, бывший начальник ГУЛАГ Матвей Берман оперативно доложил Сталину, что плохая работа наркомата связи обусловлена вредительством Ягоды (Бермана расстреляют в марте 1939 года, всего лишь через год после расстрела Ягоды за «создание контрреволюционной террористической  группы, действующей по заданию Ягоды»).

Антиквариат, деньги, одежда и …порнография. Протокол обыска у Генриха Ягоды

Из протокола обыска, произведенного с 28 марта по 5 апреля 1937 г.  у гражданина Г. Ягоды в его квартире, кладовых по Милютинскому переулку, дом 9, в Кремле, на его даче в Озерках, в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР:

«1. Денег советских — 22 997 руб. 59 коп., в том числе сберегательная книжка на 6180 руб. 59 коп.

2. Вин разных — 1229 бут., большинство из них заграничные и изготовления -1897, 1900 и 1902 г.
3. Коллекция порнографических снимков — 3904 шт.
4. Порнографических фильмов — 11 шт.
5. Сигарет заграничных разных египетских и турецких — 11 075 шт.
6. Пальто мужск. разных, большинство из них заграничных — 21 шт.
7. Костюмов мужских разных заграничных — 22 шт.
8. Брюк разных — 29 пар.
9. Гимнастерок коверкотовых из заграничного материала, защитного цвета и др. — 32 шт.

20 . Сапог шевровых, хромовых и др. — 19 пар.

21. Обуви мужской разной (ботинки и полуботинки), преимущественно заграничной — 23 пары
22. Резиновый искусственный половой член — 1
23. Посуда антикварная разная — 1008 пред.
24. Патрон — 360
25. Антикварных изделий разных — 270

«Почему это  все эти отчаянные социалисты и коммунисты в то же время такие неимоверные скряги, приобретатели, собственники, и даже так, что чем больше он социалист, чем дальше пошел, тем сильнее и собственник…почему это?» —  небезосновательно спрашивал Степан Верховенский  в  «Бесах» Ф.М. Достоевского.

Процесс

В феврале 1938 Ягода уже в качестве подсудимого обвинялся в сотрудничестве с иностранными разведками и убийстве Максима Горького, Менжинского и Куйбышева.

Генрих Ягода во время процесса был уверен, что Сталин «в ложе» за окошком, на втором этаже в зале судебных заседаний присутствует на процессе. Генрих Ягода просил пощады прямо у Сталина: «Я обращаюсь к Вам! Я для Вас построил два великих канала!..» И якобы в этот момент за окошком зажегся огонек спички, на мгновение осветивший тень трубки.

15 марта 1938 года Генрих Ягода был расстрелян на Бутовском полигоне. Говорят,  перед экзекуцией Ежов велел тогдашнему начальнику кремлевской охраны Израилю Дагину (расстрелян 21 января 1940 года) хорошенько избить Ягоду: «А ну-ка дай ему за всех нас».  Интересно, вспомнил ли этот момент сам Ежов всего через неполных два года сам зверски избитый перед расстрелом?

«Боялись ли сами мучители, высокопоставленные руководители НКВД, ареста, следовавшего часто  по причинам им неведомым и совершенно не относящимся к их ежедневной палаческой деятельности? Боялись, и каждую секунду. Жена комиссара госбезопасности 2-го ранга Сергея Миронова (расстрелян в феврале 1940) описывает очень показательный эпизод из жизни в Новосибирске, когда Миронов руководил УНКВД Западно-Сибирского края: «Сережа тоже боялся. Как все у него напряжено внутри в страшном ожидании, я поняла не сразу. Но однажды… У него на работе был большой бильярд. Иногда, когда я приходила к Мироше, и выдавался свободный час, мы с ним играли партию — две. И вот как-то играем. Был удар Сережи. И вдруг он остановился с кием в руках, побледнел… Я проследила его взгляд. В огромное окно бильярдной видно: во двор шагом входят трое военных в фуражках с красными околышами.

– Мироша, что с тобой? – И тут же поняла. – Да это же смена караула.

И действительно, разводящий привел двух солдат сменить стражу в будке у ворот. Он просто зачем-то завел их во двор».

При этом атмосфера тотальной паранойи действительно не имела границ: один из арестованных пообещал следователю-садисту, что он и его в своих письменных показаниях причислит к составу троцкисткой банды и передаст этот «рапорт» его коллегам. Это обещание вызвало у следователя настоящий приступ паники. Его коллега-чекист, когда тучи над ним стали сгущаться для того чтобы застрелиться, сел в лодку и добрался до середины реки. После чего встал, направил дуло револьвера в сердце и нажал на курок. Последующее падение в воду страховало самоубийцу от неточного выстрела: раненый все равно утонет. Знавшему о страшных пытках в НКВД следователю такой конец представлялся более предпочтительным. Боялись все. Писатель Исаак Бабель незадолго до своего собственного ареста констатировал: «Люди привыкают к арестам, как к погоде. Ужасает покорность партийцев, интеллигенции к мысли оказаться за решеткой. Все это является характерной чертой государственного режима»». *

* текст выделенный кавычками является фрагментом книги «Недоля» Дмитрия Рахова