Вячеслав  Менжинский, председатель ОГПУ и «талантливый мерзавец»

«Вячеслав Менжинский, в отличие от своих преемников, получивший блестящее образование, был среди них пожалуй и единственным, кого можно было бы назвать интеллектуалом и книжником. Сокурсники по Петербургскому университету называли его «Вяча–божья коровка». Энциклопедически образованный польский дворянин православного исповедания Менжинский знал шестнадцать языков.

Писатель Роман Гуль красочно описывает внешний облик Вячеслава Менжинского: «Вячеслав Рудольфович Менжинский, ненормально-расплывшийся брюнет, с рассеянной, развинченной походкой, поникшими плечами, болтающимися руками и блуждающим взглядом отсутствующих глаз». Но это только внешняя оболочка тонко чувствующего людей и при этом обладающего развитой интуицией интеллектуала, всю жизнь одержимого литературой и поэзией».

Вячеслав Менжинский ни капли не верил в марксистские догмы

Все описанное выше – в сочетании с отсутствием какой-либо симпатии и малейшей тени человеческого участия к окружающим его людям. Даже в марксистские догмы, в отличие от прочих окружавших его «красных вельмож», Менжинский ни капли не верил. Заслуживают большого интереса его поразительные по глубине поистине пророческие наблюдения, опубликованные задолго до 1917 года в журнале социалистов-революционеров «Наше Эхо». Здесь Менжинский гениально сравнивает руководство большевистской партии с гоголевскими героями “Мертвых душ”: «Если Чичикова «ослепило имущество», то их (большевиков) цель — власть,  влияние,  желание оседлать пролетариат. Им вообще пригодился в практических делах его (Чичикова) метод: подлог. Прием оказался очень удобен, и им пользовались в течение десятка лет. Благодаря ему Троцкий и Ко могут превратить мертвые души в живой капитал. Сколько бы они ни уверяли, что дают честное слово и им надо верить, мало будет веры в их революционность. Зная наши партийные нравы, где ни одного собрания не проходит без Коробочки, где ни одни выборы не обходятся без Хлестакова, Ноздрева, Держиморды — и это еще не самое худшее, что гложет партию, — смешно думать, что эти самые люди могут возрождать интернационал и вести пролетариат к политической диктатуре».

Вячеслав Менжинский о Ленине

И далее: «Если Ленин бы на деле, а не в одном воображении своем получил власть, он накуролесил бы не хуже Павла I-го на престоле. Начудить сможет это нелегальное дитя русского самодержавия! Ленин считает себя не только естественным приемником русского престола, когда он очистится, но и единственным наследником Интернационала. Чего стоит его план восстановить свой интернационал, свой международный орден и стать его гроссмейстером! Важным политическим фактом является выступление Ленина в роли самого крайнего из социалистов, революционера из революционеров. Он объявил войну монархам везде и всюду. Их место должны занять — где социалисты, где демократическая республика, а где республика. Картина: пролетариат, проливающий свою кровь ради олигархии. Нет, Ленин — не несчастный император Павел, тот был полусумасшедшим путаником, а не политическим шатуном. Ленин — политический иезуит, подгоняющий долгими годами марксизм к своим минутным целям и окончательно запутавшийся… Запахло революцией, и Ленин торопится обскакать всех конкурентов на руководство пролетариатом, надеть самый яркий маскарадный костюм. Ленин призывает к гражданской войне, а сам уже сейчас готовит себе лазейку для отступления и заранее говорит: не выйдет — опять займемся нелегальной работой по маленькой… Его лозунг «гражданская война» — самореклама революционной вертихвостки и больше ничего. Конечно, чем дальше пойдет революция, тем больше ленинцы будут выдвигаться на первый план и покрывать своими завываниями голос пролетариата. Ведь ленинцы даже не фракция, а клан партийных цыган, с зычным голосом и любовью махать кнутом, которые вообразили, что их неотъемлемое право состоять в кучерах у рабочего класса».

«А все-таки я уверен, господа, что русский народ когда-нибудь да оторвет вам головы!».  Вячеслав Менжинский: «До сих пор не оторвал и не оторвет!»

Впрочем, получивший уничижительную характеристику Ильич к «своим» был незлоблив и в отношении Вячеслава Менжинского, уже придя к власти, отозвался так: «Наше хозяйство будет достаточно обширным, чтобы каждому талантливому мерзавцу нашлась в нем работа».

Вячеслав Менжинский в составе представительной советской делегации участвовал в переговорах в Берлине по доработке статей позорного для России Брест-Литовского мирного договора, который сам Ленин называл для страны «похабным» и «грабительским». Узнавший за время совместной работы поближе и во всей красе личности Бухарина, Менжинского и Красина, германский эксперт-профессор уже прощаясь констатировал: «А все-таки я уверен, господа, что русский народ когда-нибудь да оторвет вам головы!»

Ответил только Менжинский, который видел и оценивал будущее, и вообще знал русский народ в десятки раз лучше немца: «До сих пор не оторвал и не оторвет!».

На этом знании нашей обычной сонной покорности и воловьего терпении основывалось и циничное определение Менжинского теперешней роли народа как «социалистической скотинки».

Терпение нашего общества создает у любой власти обманчивое ощущение возможности творить практически любой произвол. И действительно, до определенной критической точки это происходит, но затем следует бунт «бессмысленный и беспощадный». «Бессмысленный», потому что в ходе взрыва разрушается все наработанное – полезное и вредное, вне зависимости. А вот предсказать этот бунт гораздо сложнее, чем например, землетрясение.

Вячеслав Менжинский как интеллигентный палач

Постоянное применение способностей Менжинского с пользой для новой власти отыскалось не сразу. Но когда отыскалось, то организаторы «красного террора» не могли на него нарадоваться. Утонченный интеллигент, как это ни странно, стал одним из главных организаторов, вместе с «разглядевшим» его специфический талант Дзержинским, массовых расстрелов и жестоких репрессий по всей России. Под его руководством, согласно советским документам, было «ликвидировано восемьдесят девять крупных «банд», численностью свыше пятидесяти шести тысяч  человек».

Вячеслав Менжинский дирижировал этой масштабной трагедией, проводя большую часть своего рабочего дня на кожаном диване, как обладатель целого «букета» серьезнейших, в том числе наследственных болезней.

Конечно, личного участия в пытках и казнях Вячеслав Менжинский не принимал. Для реализации его садистских наклонностей ему достаточно было наблюдать смятение и ужас жертвы. Вот характерный пример, приводимый писательницей Мельгуновой-Степановой: «Супруге одного арестованного Менжинский на допросе с документами в руках доказал… неверность ее мужа и, «издергав ее» морально, добился нужных показаний. А когда измученная женщина разрыдалась, Менжинский, провожая ее из кабинета, вежливо сказал:

— Вы плачете? Странно. В эту дверь вышло немало женщин на расстрел, и я не видел слез…».

Занимаясь организацией душегубства, Вячеслав Менжинский интересовался также «некоторыми проблемами» высшей математики и исследовал персидскую лирику, для чего на склоне лет выучил еще и староперсидский язык. Надо же читать Омара Хайяма в подлиннике!

Летом 1926 года, после смерти Дзержинского, он стал не только фактическим, но и официальным «хозяином» ОГПУ. На свое же место заместителя поставил Генриха Ягоду, который был до самой смерти Вячеслава Менжинского в 1934-м  такой же ключевой фигурой в ведомстве, каким был сам Вячеслав Рудольфович при Дзержинском».*

* текст выделенный кавычками является фрагментом книги «Недоля» Дмитрия Рахова